Когда Япония потерпела поражение в войне, учитель Саваи как раз находился в Китае. Шок от этого известия был настолько силен, что Учитель посчитал дальнейшую жизнь невозмож­ной. Вместе с женой они решили покинуть этот мир, взяв с собой и ребенка. Учитель собрался убить ребенка спящим. Он уже занес над ним меч, но никак не мог заставить себя нанести смертельный удар. В этот тяжелый момент и по­явился его Учитель, мастер кэмпо — старик Ван Сян-чжай. Тогда-то старый учитель Ван и прояснил Саваи смысл иерогли­фа  — «учиться».
У знака «Учиться» нет родины. Не ты ли учился у меня китайскому кэмпо? У этого знака «Учиться», есть еще два значения «обучаться» и «обучать», но в них нет ни единого намека ни на нации, ни на границы, ни на религию. Здесь есть только отношения между учеником и учителем. Если ты учишься, то тем самым берешь на себя ответственность обучать дальше других тому, чему научился у меня. И ты уже возложил эту ответственность себе на плечи. Поэтому бросай умирать, а поезжай лучше в Японию и обучай этому искусству молодежь.
Не появись в тот момент китайский мастер Ван Сян-чжай, Учитель Саваи бы умер. Он избежал смерти лишь потому, что правильно уловил значение слова «учиться».
Действительно, между людьми, изучающими каратэ, не может быть других отношений кроме «обучаться» и «обу­чать». Истинный дух занятий — это обучение и здесь нет места понятиям наций, границ и тому подобного. Неважно, какой пост занимает человек, и откуда он родом. В мире воинских искусств, в мире каратэ достаточно единого духа, имя которому «Учеба».
Однако не поймите меня превратно. Здесь я вовсе не имею в виду, что следует отбросить свою религию или националь­ность. Наоборот, я как раз считаю, что национальное само­сознание для человека очень важно. Просто не стоит на этом замыкаться. Так же, как в семье существует уважение к родителям и дружба между братьями и сестрами, так и в «мировой семье», которой все мы являемся, отношения сле­дует строить на той же основе. Космополит в настоящем смысле этого слова, вовсе не отказался от своего народа. Японец, уехавший из Японии и заговоривший по-англий­ски, вовсе не стал космополитом. Космополит — человек мира — это тот, кто имеет четкое самосознание и уважает позиции собеседника, не взирая на национальные разли­чия. И когда такие люди учатся или обучают — здесь-то и рождается дух истинной учебы.
Далее я хочу рассказать один случай из моей жизни. Эта история произошла, когда мне было 25 лет. К тому вре­мени я занимался каратэ около 10 лет. Проходил Пятый Открытый Чемпионат Японии по каратэ-до. Токийский Дворец Спорта был битком набит зрителями. Я впервые принимал участие в таком турнире и по счастливой случай­ности мне удалось победить. Но, как ни странно, в моей душе не было и капли восторга.
В то время я помогал моей старшей сестре, которая дер­жала ресторанчик «Якинику»¹ в г. Кавагучи. Мыл тарел­ки, резал мясо, а все свободное время уделял занятиям каратэ. Естественно, мои знакомые не принимали меня всерьез, и считали, мягко выражаясь, чудаком. И я не мог от­носиться к этому безразлично. 25 лет — это возраст, когда уже следует подумать о будущем, о родителях, сестрах и братьях. Кроме того, каждый раз, когда я слышал разговоры приятелей о карьере и успехах, меня охватывало беспо­койство, мне казалось, я нахожусь на обочине, выпал из об­щего потока и что-то упускаю. И вот тогда Учитель Саваи рассказал мне о поломанных часах, у которых не двигают­ся стрелки.
«Рояма-кун, — сказал он, — даже такие часы ни в коем случае нельзя выбрасывать. Ведь они два раза в сутки по­казывают правильное время. И это происходит не потому, что поломанные часы догоняют время, а просто время под­страивается под часы. Точно так же и ты, если будешь гнать­ся за жизнью, вряд ли из этого выйдет толк. Мир ведь шту­ка жесткая. Но если ты пойдешь своим путем и будешь продолжать работать над собой, то качества, которые ты воспитаешь в себе, занимаясь боевым искусством, обяза­тельно станут нужны миру». Он так и подчеркнул — не со­мневайся и продолжай тренироваться. Эти слова мне мно­гое прояснили.
Как-то раз Учитель рассказал мне еще одну историю про каштан и зерно.
— Не будем рассуждать о том, что хорошо, а что плохо. Просто скажу тебе, что многие люди, живущие в этом мире подобны зернам. Попробуй положить одно зерно в корзину с другими такими же зернами и перемешать, вряд ли ты после этого сможешь найти то же самое зерно. Но если в эту корзину положить каштан, то, сколько его не перемеши­вай с зерном, найти каштан будет чрезвычайно просто. Ты не должен терять свою индивидуальность. Стань таким, как этот каштан. За границей ли, в Японии — неважно, стань настоящим, и люди сразу увидят, что есть Рояма Хацуо... Этот рассказ глубоко запал мне в душу, и я помню его до сих пор. Желание стать таким «каштаном» заставляет меня еще больше работать над собой.
Это случилось лет 10 тому назад. Настало время, когда я должен был получить свидетельство «Кёси»¹ — Мастер бое­вых искусств. К тому времени Учитель Саваи тяжело забо­лел. У него был диабет, и состояние его все ухудшалось. Он пригласил меня, и я приехал. Глаза Учителя были затума­нены, он практически ничего не видел. Потом я узнал, что у него был рак, к тому времени поразивший практически все тело. И вот в таком состоянии Учитель, едва я вошел, сказал: «А ну-ка, давай потренируемся», и потом, в тече­ние двух или трех часов, швырял меня, как тряпку, а я не знал, куда деваться от его ударов.
Что он мне тогда объяснял, я совершенно не помню. Единственный вопрос стоял передо мной: «Почему он пы­лает этой страстью? Как стать столь одержимым Будо?». Помню, лишь, что во время занятий у меня текли слезы, и я ничего не мог с этим поделать.
Он был практически слеп, тело его уже разрушилось. Я так и не понял до конца, что хотел передать мне Учитель в эту последнюю встречу. Но я увидел всепобеждающую страсть Мастера к воинскому искусству. Таким я запомнил его навсегда.
Одного этого уже достаточно, чтобы понять, каким был Учитель Саваи.             Я благодарен Учителю Саваи от всего сердца. Он открыл мне глубину китайского кэмпо, показал пример настояще­го воина, полностью отдавшегося пути Будо, передал свою страсть. И я так же, как и он, буду гореть этой страстью до самой смерти.
Хацуо Рояма